Холодный дождь барабанил в стекла без передышки на пару лет
Казалось, стены вокруг промокли,
Казалось, вышел за срок билет в один конец до скончания века
Теперь не важно, когда и кто любил, бранился, давал советы
И кутал в норковое манто.
Одна стена, за окном сереют дома до пятого этажа
Там люди руки у плиток греют
И мне не жаль. Ничего не жаль.
Дожить бы только до отопленья, закрыть блокнот, дописав мотив
В который ляжет мое смиренье – последний, псевдо прощальный стих.
Врачи сказали – еще немного. Врачи неправы –
Совсем чуть суть, в тумане грезится мне дорога,
Из тьмы и света не млечный путь.
Врачи сказали – ну что поделать?
Крепитесь. Месяц. Ну, может два,
А впрочем, знаешь, какое дело…
А за окном облетит листва, желтеет солнце
Горят закаты
И люди дышат. И люди ждут
Всю жизнь, сначала до дна –
Когда-то, за ними тоже Они придут
И улыбнутся.
«Пора прощаться.»
«Какой прощаться? А снегири?
Неужто не суждено дождаться?
Неужто прям таки до зари?
Неужто я не увижу дома?
Не поцелую родную мать?
Секунду…
Страшно, и тьма бездонна,
Никто не жалует *умирать*»
А за окном прокричит ворона,
Махнет крылом, сквозь луну скользя
На самом тяжком, последнем склоне
Крепись –
Вернуться назад нельзя…
Пора. Часы пролистнут годами,
Строча бессмысленный эпилог, хоть нету толку,
Знамен и званий,
Как ложь бессмысленный мой итог.
_
А утром, вскользь обходя палаты
Вздохнет и мысленный некролог
Девчонка, в белом таком халате,
Составит походя, между строк…
И правда, знаешь, какое дело,
Что этот канувший ждал зари…
А за окошком метель шумела,
А в ветках алые снегири.